Кольчатая нерпа, распространенная в северных широтах, — многочисленный и самый обычный из настоящих, или безухих, тюленей. Она названа так за особенности окраски; поморы называют его также «акибой». Тело, весящее под 100 килограммов, почти каплевидной формы, выглядит как бы надутым из-за толстого, ровного слоя подкожного жира и короткой, плотно прилегающей шерсти. Эти тюлени, как и многие их родичи — лахтаки, тевяки и другие, — заядлые индивидуалисты. Даже когда они собираются во множестве в ледяном крошеве у берегового припая, то и в этих скоплениях каждый — «сам по себе», не обращает на соседей никакого внимания.
Живя постоянно среди льдов, кольчатая нерпа, как и другие тюлени — обитатели северных вод, приспособилась проделывать во льду отверстия, через которые она дышит или вылезает на лед. Поморы так их и называют: одни отверстия — продухи, другие — лазки. Пока лед тонок, животное легко продавливает его, проваливаясь в воду в любом удобном месте, или пробивает головой при выныривании. По мере того как ледяной панцирь становится толще, тюлень все чаще пользуется двумя-тремя излюбленными местами, следя за тем, чтобы они оставались открытыми даже в самые лютые морозы. Акибы стараются находить для отверстий места поукромнее — среди торосов, под которыми иногда остаются ниши и пустоты, достаточно вместительные для одного зверя. Продух размером невелик, всего 10-15 сантиметров в диаметре — вполне достаточно, чтобы нерпе выставить из воды кончик морды и вдохнуть свежего воздуха. Лазка диаметром побольше, но все равно не слишком велика, только-только тюленю протиснуться. От брызг воды и осколков намерзающего льда по краям отверстия нарастают невысокие стенки — получается небольшой кратер. А когда метели нанесут снега и прикроют лаз сводом, заиндевевшим снизу от дыхания животного, отверстие во льду становится совершенно незаметным издали.
Этим «строительные способности» акибы не исчерпываются. На время самки нередко устраивают настоящие «родильные дома» — подснежные логова. Животное находит большой снежный надув где-нибудь между торосами неподалеку от лазки и, если снег достаточно рыхл, просто вклинивается в него, помогая себе лапами. От тепла тюленьего тела снег несколько подтаивает и покрывается тонкой корочкой льда — получается вполне вместительная «гнездовая камера», свод которой столь прочен, что выдерживает вес взрослого человека. Такие логова укрывают маток с тюленятами не только от непогоды, но и от рыщущего во льдах в поисках пищи белого медведя.
Тюлененок большую часть времени проводит во сне. Проснувшись в одиночестве, он через какое-то время начинает искать свою мать, и часто, не дождавшись ее, ползет к лазке и, заглядывая в воду через отверстие во льду, ждет появления кормилицы. Если ожидание становится слишком долгим, белек зовет, мать — его крик похож на плач ребенка. Первые несколько недель своей жизни белек совершенно «сухопутен»: его мех быстро намокает, поэтому в воду он начинает уходить только после первой линьки, когда сменяет детский наряд на непромокаемый взрослый.
В отличие от акибы, обыкновенная нерпа размножается на суше. Детеныш ее рождается уже одетым в плотный «взрослый» мех, успев сменить бельковый наряд в утробе матери. И по цвету, и по водозащитным свойствам его меховой покров почти не отличается от взрослого. Поэтому тюленнта уже через несколько дней после рождения могут принимать кратковременные водные процедуры в спокойной прибрежной воде. Более того, иногда даже роды происходят не на суше, а на мелководье: это, впрочем, не доставляет никакого удовольствия малышу, и он тут же устремляется на сушу, в чем мать ему всячески помогает.
